Неизвестный Успенский

Рейтинг:  0 / 5

Подробности

Опубликовано: 02.11.2020 09:37

Фотография Михаила Успенского и Нелли Раткевич из архива Галины Якубовской

 Эту женщину до сих пор называют первой модницей Красноярска. О ее прошлом ходят легенды. Умница, красавица и, по ее собственным словам, стерва. Ее любви добивались многие, но она выбрала писателя Михаила Успенского. Вернее, он – ее.

29 ноября писателю исполнилось бы 70 лет. Его вдова - Нелли Раткевич - делится воспоминаниями о супруге, с которым прожила 30 лет.

Вокруг да около

- Успенский сразу произвел впечатление? Или это Вы сразили его своей красотой?

- Никогда я не была красавицей! У мужиков совершенно другие представления о красоте. Однако легенда есть, да. Тем более Дмитрий Быков сказал во всеуслышание, что Нелли была первой красавицей, за которой все бегали.

Никакое впечатление Успенский на меня не произвел. Он появился в Красноярске после армии. Я работала в «Красноярском Комсомольце». Получала 82 рубля 30 коп. Ходила в уцененные магазины, покупала там платья за три рубля, переделывала и с достоинством их демонстрировала. Я была худенькая, стройненькая, а самое главное – наглая, как танк. Ну вот, приезжает Успенский из армии, где он достойнейшим образом служил, когда его выгнали из университета. Решил жизнь изучать на заводе (на ЭХЗ – прим. реакции). Работать ему не понравилось, потому что главная его черта - он ленив до одури, как не знаю кто. Когда его спрашивали, кто его любимый герой он говорил: ну, конечно Обломов, потому что никому вреда не причинил.

В армии служил на Урале, охранял золотой запас Родины. Походил он в тулупе вокруг этого запаса - скучно. Предложил себя в художники, стал рисовать Ленина по клеточкам. Неплохо рисовал, для армии это сходило. Я спрашивала: «На кого он у тебя походил»? «На Мао Цзедуна», - отвечает.

Потом офицер, обучавшийся в генштабе, решил использовать солдата в своих целях. Чего это он все сидит и рисует, да книжки читает – пусть поработает. Миша там всю библиотеку прочитал, читал он невероятно быстро. У него была собственно изобретенный метод чтения. Самое главное, что все у него откладывалось в голове. Я удивлялась: «Успенский, ты так много пьешь, как у тебя мозги не проспиртовались?» А он говорит: «У меня все в брюхо ушло». У него мозги абсолютно не затронуты алкоголем. Как это получалось – не знаю. Мозги и алкоголь – это у него в разных сторонах.

Так вот офицер ему и говорит: напиши-ка ты мне курсовую. Миша вспомнил Макиавелли, потом Александра Македонского и много чего еще и работу написал. В итоге офицер получил «пять» и вручил Успенскому банку сгущенки. И тогда это стало его службой. Только одну четверку получил, сказал, лень было думать. В генштабе изумлялись: какие у них способные офицеры учатся. Да как оригинально мыслят!

Пришел Успенский редакцию «Красноярский комсомолец» в своей солдатской форме, стройный, подтянутый такой. Сидит с мужиками, пьют. А я бегаю – тружусь. Я никогда не пила, мне это было неинтересно. Я больше любила потрепаться. Меня в редакции за это ценили - скидывается как все, а пьет мало.

Успенский спрашивает: «а та беленькая, шустрая, – это кто? Ему и ответили, мол, ты на нее не заглядывай, эта женщина не твоего круга.

В то время мы тусовались в Доме актеров. Там регулярно ко мне подвалило это начинающее чудо, которое пишет стихи. Поэт! И говорит: «Раткевич, ты знаешь, что я тебя люблю?». Я не обращала внимания, с писателями не водилась.

- И долго так продолжалось?

- Успенский успел жениться, родить дочку. Из моей жизни ушли любимые мужчины. Я переживала нелегкие временя из-за работы, сильно болела. Денег катастрофически не хватало – 40 копеек в день надо было тратить, чтобы дотянуть до получки. А у меня сын Коля от первого брака, его надо кормить, одевать.

Однажды я иду с авоськой, из которой торчат четыре куриные лапы и бутылка молока, довольная, что такое богатство на меня обрушилось. Мечтаю, как сына накормлю. И дорогу мне перебегает Успенский. Вид у него был ужасный. Подходит ко мне и говорит: «Раткевич, я все еще люблю тебя, возьми меня с собой. Если не возьмешь, я повешусь». Я испугалась страшно. И согласилась.

Приезжаем. Мой сын собирается к бабушке. Увидел нас и говорит: «Так, то мы собачек с поломанными лапами подбираем, а теперь решили непризнанных гениев пригреть?». Да, ладно, отвечаю, пусть у нас на половичке поспит. У меня был такой половичок, на котором многие мои товарищи ночевали, отсыпались.

Мы остались одни, и Успенский говорит мне вещь, которая меня потрясла: «Раткевич, купи мне бутылку водки». Это мне-то? Ко мне гости всегда приезжали с выпивкой и закуской. Но пошла в магазин за водкой. Продавец удивилась, я отродясь у них не покупала такого. Я приношу ему водки, он ее выпивает, падает на половичок и засыпает. Наутро спрашиваю: «как водка» Он извинился.

Через три дня приезжает и говорит: «Возьми меня насовсем или выгони. Ты же понимаешь, то ты моя женщина?».

- И сердце не екнуло?

- Нет. Я когда его первый раз привезла к маме, она спросила: «а хуже не было»? А я маме отвечаю: «знаешь, он очень талантливый. Единственное только – мне надо отучить его писать стихи. Они у него вымороченные, не органичные.

Я и Успенскому тогда сказала: «Ладно, оставайся, но с условием – прекращай писать свои поганые стихи. А вот те несколько рассказиков, что я прочитала, это интересно».

Человек-энциклопедия

- Слухи-то ходили, что Успенский - парень умный, талантливый?

- Конечно. Его звали МГУ - Михаил Глебович Успенский. Он был академически образован. И все благодаря бабушке. У него была изумительная бабушка. Она наизусть читала Веневитинова, Пушкина, Лермонтова.

Я знала, что он подающий надежду писатель. Это было не главное. Я начала открывать его как человека. Это как страницы энциклопедии листать. Чем дальше читаешь – тем больше хочется узнать. Я все 30 лет эту энциклопедию листала, потому что большего удовольствия, чем жить с умным человеком, нет.

О чем Успенского ни спросишь, ответит. Такой большой энциклопедический словарь и человек. Я понимаю, что есть люди, которые умеют гвозди забивать, водопровод чинить и все прочее, но мне этого на фик не надо было. Гвозди я сама криво-косо могла забить.

- Наверняка про вас ходили слухи, мол, не будут жить, не пара и т.д. 

- Да уж! Ему говорили: ты с ума сошел! как ты с ней живешь? Два года он не разводился. Я говорила: «Успенский, сколько мы можем платить за два номера в гостинице?». Тогда же не расписанные пары вместе не селили. Хотя бы в целях экономии надо жениться. И вообще неприлично жить в развратном беззаконии. Он соглашался, но не хотел идти в суд, встречаться там с первой женой. Очень не любил двигаться.

А поженились через два года. Я нашла адвоката, который заставил Успенского сходить к нотариусу. Заставить его куда-то пойти – дело сложное. Через некоторое адвокат явился и отдал бумажку, что он разведен. Мы расписались 10 апреля. Денег хватило только на загс. Мы выпили шампанского, закусили картошкой. И было очень весело.

Когда стали жить вместе, я сказала: «Успенский, я мещанка и считаю, вышла замуж – не таскайся. Повод для ревности я тебе не дам никогда. Если твои приятели будут что-то нашептывать – не верь».

Первые годы с ним было очень тяжело. Я выросла в непьющей семье. Хотя у нас стоял ящик коньяка в доме, приходили знакомые, выпивали немножко. А тут я попала в атмосферу запоев. Я с трудом терпела. Он потом очень переживал. С годами пил реже.

- Отчего Михаил пил?

- От нереализованности он впадал в тоску и запой. Когда наступал хороший период, он вообще не пил.

Однажды он сказал, что алкоголь помогает ему разгрузить мозги. Успенский все свои романы сначала писал в голове. Можно ли обычному человеку представить, какое это напряжение?

- А что это за история с доносом в КГБ?

- Когда Успенский работал на телевидение, то в одной передаче упомянул фамилию Высоцкого, после чего был оттуда изгнан. Один из коллег написал на него донос в КГБ. Такие были времена, когда только за упоминание имени Высоцкого выгоняли с работы. Но в КГБ его не вызвали. А меня однажды вызывали. Я перепугалась. Думала, будут заставлять стучать. У нас в Норильске читалось это самым постыдным делом.

Пришла, дрожу. Ну, мне там сказали: «Политические анекдоты так громко не рассказывай». Я пообещала Дали расписаться в бумажке. Спрашиваю: «Так вы что и вербовать меня не будете?». «Кого вербовать? У тебя теплая водичка во рту не держится». «Ах, как я огорчена», - сказала, и ушла счастливая.

- Михаил послушался совета, стал писать рассказы, они имели успех. Даже Хазанов их читал со сцены?

- Да, читал, как и сам Миша, но недолго. Однажды звонит Хазанов и спрашивает, есть ли у нс деньги. Их не было. Велел занять денег на билет для Успенского до Свердловска, туда и обратно, чтобы дешевле вышло. Сказал: «И пусть рассказы свои возьмет, будет на сцене их читать». А я знала, что Злата Хазанова готовит мужу шесть рубашек на время концерта. Он со сцены выскакивал за кулисы совершенно мокрый, и переодевался.

Я забеспокоилась – у Миши не было столько рубашек. Побежала в магазин, свежую купила, и Успенский поехал.

Потом Злата звонит и говорит: «Я гонорар на всякий случай в кармане застегнула булавкой, чтобы он не выронил…». Приезжает Успенский утром, довольный, счастливый и заявляет: «Никакой из меня артист не получается, народ мои рассказы не слушает». Значит, народ хреновый, отвечаю. Потом вытащил пачку денег – 800 рублей – и осыпал меня ими. Играть в рассказах Успенского нечего, там текст слушать надо.

Потом Миша стал писать своего Жихаря. Мне не понравилось это имя. Он сказал, что оно хотя бы неизбитое. Ладно, говорю, я в твое творчество не вмешиваюсь. Писал он его года два.

- Куски зачитывал?

- Я сказала: не надо. Еще не хватала, чтобы я влезала сапогами. Я бы начала указывать, что и как.

- Наслаждался творчеством?

- Нет, для него это была каторга. Он любил читать книжки, читал их бесконечно.

- Михаил разделял вашу любовь к огороду и собакам?

- К огороду – нет. Дело в том, что врач после трех операций посоветовала завести огород, что я и сделала. Сказала: «Хочешь жить – иди на землю. Только земля даст тебе силу». Я попыталась приобщить Мишу к дачной работе. Но у него огород ассоциировался с диктатом мамы и вызывал отвращение. Ненавидел до одури. Мишу все в детстве заставляли на даче пахать.

А тут еще и я. Однажды поддался, поехал, чтоб грядки вскопать. Смотрю: в одну руку взял лопату, в другую книжку и так пытается копать. А у меня забор маленький, и когда раздался хохот с одной стороны, с другой, я немедленно прекратила это позорище. Потом, когда деньги появились, я попросила купить дачу поближе к дому, чтобы через рощу ходить. А то приходилось ехать сначала на автобусе, потом на электричке, с ведрами, собаками, народу – тьма. И он выбрал дом с печкой. Я говорю: «ну зачем нам такой дом, хватит и избушки-развалюшки». А Успенскому понравилось, что здесь кедр рос. Настоящий, красивый, с шишками.

Через какое-то время я его притащила на участок с этим домом. Успенский его не узнал. Стоит, удивляется: «А разве это наш домой, у него вроде крыша другая была и забор». Я на ремонт много денег потратила.

Успенский же все книги покупал, когда финансы появились. Я ему кабинет сделала, в котором все четыре стены - с полками, куда он ставил свои любимые книжки. Я никогда не считала, сколько он тратит на книги. Это было святое. А их цену узнала много позже – 1500 рублей, 1900.

Топ-модели и «Золотой Остап»

- «Приключения Жихаря» быстро напечатали?

- Дело в том, что Миша отвез роман в издательство к своим знакомым, и там он пролежал пять лет. В конце концов, Успенский его забрал и отдал в другое издательство, которое роман быстро выпустило в свет.

Тогда на него обрушилась вселенская слава. Она заключалась в том, что все топ-модели, мало читающие или вообще не читающие, стали говорить, что их любимый писатель - Успенский.

- Это был такой маркетинговый ход?

- Нет. Во всех гламурных журналах печатали рейтинги книг, и, по опросам, роман Успенского о Жихаре был назван самым популярным. Топ-модельки читали эти цветастенькие журналы и, чтобы прослыть интеллектуалками, стали говорить, что любимый писатель не Булгаков, а Михаил Успенский. Миша был в ужасе.

- И к тому же Успенский получил за него «Золотого Остапа»?

- В 1995 году Успенского наградили двумя премиями: «Странник-1995» за повесть «Дорогой товарищ король» и роман «Там, где нас нет» (первый роман из трилогии «Приключения Жихаря»). Этот же роман получил «Меч в камне» за лучшее произведение в жанре фэнтези и «Золотого Остапа» за юмористическую фантастику. А через год – малого «Золотого Остапа».

Нас, конечно, пригласили на вручение статуэтки. Мне тогда тоже оплатили дорогу, гостиницу. Тогда богатые спонсоры были. Я по этому случаю купила ядовито-красный бархат и сшила в ателье платье.

Приезжаем в Питер. Я отправилась на рынок и за тысячу рублей приобрела шубу из кусочков какого-то меха, которая выглядела очень хорошо. К тому же у меня была очень приличная шляпа. И решили мы с Лилечкой Ахеджаковой пройтись по магазинам. Она в такой позорной дубленке, что я рядом в своей липовой шубе выглядела шикарно. Лиля еще в платок замотана. Но ее там все знают, и начинают предлагать дорогие вещи. Она говорит мне: «Они думают, что у меня есть деньги, а мы в театре гроши получаем. Я в этом своем черненьком платье на всех телеканалах побывала, смотреть уже не могу на него. Вот получу 1000 долларов за «Остапа» и выберем мне платье». Ей за юмор в театре присудили.

Тогда фестиваль «Золотой Остап» транслировался на весь Союз. Потом мне мама сказала: «Мишу показали три раза, а тебя восемь». Операторам нужно было яркое пятно, они на меня в красном платье камеру все время наводили.

Благодаря Успенскому я узнала огромное количество интересных и хороших людей. Приличные люди, оказывается, читают Успенского. А нас с Лилей ждало огромное потрясение. Черномырдин отменил премию в 1000 долларов. Дали только статуэтку.

- Сложно жить с гением?

- Оказалось, что он очень комфортный человек. Я плохо готовлю. Редко получается более или менее съедобно. Сварю борщ, а Успенский ест и нахваливает. Оладьи пригорят, успокаивает: «ничего, моя хорошая, ничего». Такие мелочи столько радости дают. И он всегда мне говорил: «ты у меня самая красивая и самая умная». Я: «хватит врать-то! Я на себя в зеркало смотрюсь». А он отвечает: «Не теми глазами смотришь».

- Миша мог что-нибудь приготовить?

- Да, свое коронное блюдо – гречку, отсутствие которой не мог простить советской власти. Я накупила этой гречки столько, что когда он умер, осталось два ведра. Раздавала всем.

Однажды я попала в больницу. Должны были делать операцию. И там мне поставили пенициллин, и у меня начался отек Квинке. Вечером маму вызвали прощаться, Успенского не пустили, потому что он был пьяный в стельку. Он тогда сказал моей маме: «Если с Нелькой, что случиться, я ни секунды не останусь жить». И этим маму сразил, они с тех пор помирились. Она ему всегда пирожки пекла. Необыкновенно вкусные. Он мог целый тазик съесть.

До Успенского я была убеждена, что буду жить одна. То, что случилось, было непредсказуемо, не высчитано. Я поняла, прежде всего, то, что он меня любит. Но не сразу в это поверила. Меня так часто предавали, а тут – любят. Гляну на него, а он смотрит своими карими глазами-вишенками и такое на морде умиление. Я сама себя спрашивала: неужели правда то, что я вижу? Что так может быть?

- И Нелли Раткевич перестала быть стервой?

- Потому что через некоторое время жизни с Успенским я поняла: все, что у меня было до него – фигня. Настоящая любовь - это вот сейчас, с ним.

Из архива Галины Якубовской

• < Назад
• Вперёд >