Воспоминания жителей о войне

Рейтинг:  0 / 5

Подробности

Опубликовано: 07.07.2017 08:38

Материалы предоставлены Дарьей Федоровной Федотовой

На года, на века, на все времена… [12+]

Сергей Николаевич Федотов (дед моего мужа)

   Хорошее дело задумали работники Зала универсальных фондов Библиотеки им. Маяковского: собрать реликвии прошлых лет, относящиеся ко времени Первой мировой войны.

   Нам всегда интересно смотреть на старинные фотографии. Сделать снимок в 1914 году для людей, а тем более для солдат, было значимым событием. Они одевали парадную форму, хромовые сапоги, начищали саблю и вставали перед камерой как на парад, чувствуя себя неловко в необычной обстановке. А потом летели в письмах небольшие картонки с изображением родного человека с сентиментальной надписью: «На добрую память всему нашему милому семейству».

Именно так подписана фотокарточка деда моего мужа, Сергея Николаевича Федотова. Можно представить себе, как получая такую фотографию, женщины в избах ставили ее в один ряд с иконами и молились за здравие, да чтобы шальная пуля миновала, да чтобы вернулся домой целый и непокалеченный. Горел лампадный огонек, оберегая солдатика в далекой, чужой стороне.

   С войны дед вернулся целый и невредимый. Дома ждала жена с детьми. Казалось, вот сейчас жить и не тужить. Дед наш агрономом сразу стал, грамотный, писать умеет! Да опять беда. Задумало наше правительство послать казаков с Забайкалья Сибирь осваивать.

   Долго не разговаривали: детей с бабами - в одни вагоны, мужиков с коровами, лошадьми, фуражом - в другие. Так поезд дотянули до Томска. Вагоны с бабами отцепили на вокзале Томск-1, а мужиков протянули до вокзала Томск-2. А там Чоновцы (Часть Особого Назначения) объявляют: «Все мужики, приехали! Коров, лошадей, фураж забираем на поддержание молодого Советского государства». Но не тут-то было! Казаки - народ гордый, свободный, взялись за вилы…

   Впоследствии кого расстреляли, кого в Сибирь на лесоповал отправили. А бабы, а что бабы? Жить захотят - выживут, а не захотят, ну что сделаешь… Цинично рассуждали представители молодого Советского государства. Из Томска женщин и детей послали в село Бакчар. Дойдёте, сами себе землянки выроете, поскольку вы сейчас враги народа. Как бедные женщины добирались с детьми, это совсем другая страшная история. Только в конце ХХ века дорожники, строя хорошую дорогу в Бакчар, с горькой усмешкой говорили, что дорогу строим на человеческих костях.

   Дед наш, Сергей Николаевич, попал в лагеря, там и сгинул. Один раз только приезжал к родным, побыл недолго, опять забрали и уже с того времени о нем никто ничего не знает. А фотографии эти были спрятаны у бабушки в сундуке под крышкой, заклеенные газетами и картинками от чужого глаза. Детям и внукам никто ничего не рассказывала - опасно. Но внукам было интересно, почему в некоторых семьях культ Забайкалья, а сами мы в Сибири, в Бакчаре живем? Старики потихоньку под стопочку рассказывали, а внуки подслушивали, да выводы делали.

    Теперь пришло время доставать и показывать семейные архивы времен Первой мировой войны: фотографии, письма и рассказы наших стариков, хлебнувших много горя. За каждым документом стоит история нашего государства.

Василий Филиппович Коровин (прадед)

Старый солдат Василий Коровин, отслужив германскую войну в казаках, вернулся домой к жене своей Анастасии и деткам, стал налаживать хозяйство. Руки имел золотые – умел и землю пахать, и пимы катать. Скинули царя. Ну, скинули и скинули, а народ-то остался. Объявили советскую власть. Разрешили брать сколько хочешь земли, засевать и растить хлеб. Какому хозяину это не по душе!

  Подрастал сын Федот. Дочки одна за другой выходили замуж. Крепло хозяйство. Коровины исправно платили продналог, продразверстку. Но однажды по осени приехали какие-то на обозах и… выгребли все, даже семенное зерно. А впереди зима – как и чем кормить детей и скот?

  Начали агитировать в колхоз, но Василий Филиппович – мужик грамотный, понял: что в колхозе делать – то? Ну, согнали в кучу весь скот, а дальше? Видел Василий, что командуют те, кто больше горлопанит, кто жить хорошо хочет, а работать – нет. Первый из них - свояк Гришка, сестры жены Василия муж. Василий его за лень и бесхозяйственность терпеть не мог. Гришка ему отомстил. Как стали в деревнях народ раскулачивать, отбирали все – так свояк сразу и указал на Василия. Взяли его ночью, успел только полушубок схватить.

  Осталась Анастасия одна с ребятишками. Выйдет в поле кизяк собирать (сухие коровьи лепешки) для топки печи, а Гришка подъедет на коне и отберет у нее весь. Заплачет горько Анастасия, но снова идет за кизяком – дети-то мерзнут, и обед надо варить. А ветра на Алтае колючие, вот и выхлестали они ясные очи. То ли от ветра, то ли от слез наползло на глаза бельмо, и ослепла Анастасия. Мало было Гришке этого, дом захотел забрать – крепкий, деревянный, не то, что у него. Так и выгнал родственницу с детьми в мазанку.

  Кое-как они пережили зиму, но ничего хорошего не принесла и наступившая весна. Не успокоился Гришка – заметил, что жена потихоньку помогает сестре, - и решил окончательно с Коровиными разделаться. С его указки подогнали подводу к их дому, велели собрать вещички, посадили Анастасию с детьми и повезли в Змеиногорск. 17-летней Марусе, которую в 16 лет отец Василий отдал замуж, чтобы ее миновало раскулачивание, пришлось ехать со слепой матерью и малолетними детьми. И начались их странствия.

  В Змеиногорске посадили вместе с такими же бедолагами в вагоны – теплушки и повезли в неизвестность. На редких остановках умерших забирали похоронные бригады – от голода и болезней люди гибли как мухи. Наконец поезд остановился в Томске. Прозвучала команда выгружаться. Почему именно в Томске? Потому что тогда этот город был пересыльным пунктом сибирских ссылок. Отсюда каждый день баржи и пароходы с людьми уходили вниз по Оби в неизведанное. Только «отправители» знали места назначения обездоленных, потерявших родных и счет времени, придавленных горем людей. Пароход доставил эту партию «врагов народа» до села Могочено. Лишь около половины из тех, что были погружены в Томске, добрались до места назначения живыми: пронизывающие ветра делали свое дело.

  Маруся стала работать на лесозаводе, потом на кирпичном заводе. Давали понемногу хлеба, муки. Анастасия делала «болтушку» (заваривала муку) – невкусно, но терпимо. Чуть стали привыкать – новый приказ: ехать по реке до села Кривошеино, а затем еще дальше. В дороге родился и умер Марусин первенец, плод замужества. Слез и горя не было. Лишь облегчение от того, что ребенок не будет мучиться – в груди не было молока. Анастасия не теряла надежду на то, что Василий объявится. Однажды зимой Марусе сообщили, что похожий на Василия старик (он носил бороду) живет в одной из деревень по ту сторону Оби.

            Маруся пошла искать. Из деревни в деревню. Встретила. Это действительно был отец! Он думал, что жена Анастасия с детьми осталась на родине, что репрессии коснулись только его. Не знал, что Настенька ослепла, что дети здесь с ней. Сам Василий, оказывается, неплохо устроился: живет у вдовушки, работает кучером у председателя колхоза. Каждый устраивался, как мог. Но с этого дня он выпрашивал разрешение уехать к семье в соседнее поселение – тогда еще таких разрешений, как правило, не давали. Ему разрешили. Так семья Коровиных через два года мучений и страданий воссоединилась в Ергае Кривошеинского района Томской области. 

• Вперёд >